Культура
ЮЛИЯ МАХАЛИНА: БАЛЕРИНА МОЖЕТ БЫТЬ ТОЛЬКО ПРИМОЙ
19 июля
Когда ее имя печатают на афише очередной балетной премьеры теперь уже Мариинского театра, то рядом располагается внушительный перечень ее творческих побед - заслуженная артистка России, лауреат Международного конкурса артистов балета в Париже (1990, Гран-при), лауреат премии "Братьев Люмьер" (1990, Франция), лауреат приза Бенуа под патронатом ЮНЕСКО (Россия, 1998).
Гастрольная жизнь Юлии Махалиной - бесконечная череда поездок и перелетов, в перерывах - выступления на родной сцене Мариинки. Перед очередной поездкой в Японию и накануне ее выхода на сцену в партии Жизели мне удалось встретиться с балериной. Разговор, признаюсь, получился откровенным и потому неожиданным...
- С кем вы будете танцевать "Жизель"?
- C Ильей Кузнецовым, чему я очень рада. Он очень отзывчивый партнер и, что не менее важно, очень сильный физически человек. Илья - тот редкий случай, когда твой партнер не себя в танце выпячивает, а представляет балерину.
- Скажите, а можно танцевать с человеком, к которому относишься с недоверием? Которого не любишь?
- В нашей профессии такие случаи бывают. Мне как-то везло на партнеров с первых шагов на сцене, начиная с Кости Заклинского и до нынешнего молодого поколения звезд - Адриана Фадеева, того же Ильи Кузнецова. Они, в общем, что называется, меня и "сделали". Меня и воспитывала не только мой замечательный педагог Ольга Николаевна Моисеева, но и партнеры.
- Слово "балерина" является ли синонимом "прима-балерины"?
- Для меня балерина - это уже прима-балерина. Балерина может быть только примой и никем другим.
- Вы танцуете Манон, Анну Каренину, Никию, Жизель, Джульетту - партии героинь, которые несчастливы в любви. Не боитесь, что, как у Ольги Спесивцевой, легендарной русской балерины, эти несчастливые женские судьбы повлияют на вашу?
- К этому списку я могла бы добавить еще несколько своих партий. Действительно, из тридцати моих балетных партий перевес составляют героини, которые несчастны в любви и жизни. Но я их не боюсь. Когда-то у меня было даже предложение сыграть Ольгу Спесивцеву в известном ныне фильме Алексея Учителя. Первым человеком, к которому в руки попал сценарий, была я. Однако в итоге они не смогли собрать должное количество денег, и им подошла другая актриса, которая нашла спонсоров. Это сегодня общепринятая практика. Но мне жаль, что я потеряла такую партию в кино. Я вообще мечтаю сыграть главную роль в каком-нибудь фильме.
- И какой вы ее видите для себя?
- Эта должна быть роль, которая ляжет на мою индивидуальность. Хотя прекрасно понимаю, что перед кинокамерой мне будет труднее раскрепоститься, чем на сцене. В танце я защищена от зрителей пространством сцены, между мною и публикой есть еще и оркестр. Это как-будто два разных мира, и я себя ощущаю как на каком-то космическом корабле. В кино у меня были пробы. Там совсем иные ощущения.
- На какую роль вы пробовались?
- Совсем неожиданно мне предложили роль разведчицы.
- Однако Мата Хари была и танцовщицей, и разведчицей...
- Может быть, в будущем во мне откроются актерские способности, но в тот момент перед камерой мне было очень нелегко. К сожалению, этот сумасшедший контракт чуть ли не с Голливудом не состоялся. Но роль мне очень хотелось сыграть.
- Вы мечтали об артистической карьере с детства?
- Не могу сказать, что раз и навсегда в младенческом возрасте решила стать примой-балериной. Хотя, когда я поступила в училище, то поняла, как много мне в себе надо преодолеть.
- Вы справились?
- Знаете, ты начинаешь испытывать удовольствие в нашем деле после того, как преодолел трудности и у тебя что-то получилось. А до этого бывают моменты полного отчаяния, когда ты каждый день выходишь к станку со стертыми в кровь ногами и тренируешься, тренируешься без конца. В такие минуты понимаешь, что жизнь проходит мимо. Но постепенно открываешь для себя одну дверь, вторую, третью, будто шагаешь по большой анфиладе и оказываешься в роскошном дворце.
- Что помогало вам в моменты отчаяния? Ведь в училище уже было ясно, что кто-то "встанет у воды", а кто-то сразу начнет танцевать вариации.
- "У воды" любой балерине надо постоять, потанцевать в кордебалете тоже. Я тоже через это прошла. Но никогда у меня не было желания бросить профессию. Я знаю, что испытывает молодой артист, приходящий в театр, а там уже все партии разобраны ведущими солистами. Я с детства ощущала себя свободным человеком. У меня простые родители, которые меня не сковывали. Они просили всегда только об одном - трудиться и слушаться педагогов. Такой послушной меня и воспитали.
- Чтобы достичь на сцене успеха, балерине надо отказываться от личного женского счастья. Как вы на эту проблему смотрите?
- Я не считаю подобную ситуацию проблемой. Я безумно счастлива, что нынче свободна и одна. Пробовала дважды быть счастливой вдвоем - не получилось. Для меня проблема, когда люди терпят друг друга. Не надо бояться с кем-то соединять свою жизнь, но если ты терпишь человека, которому не подходишь, то это печально сказывается на профессии.
- Не боитесь приоткрывать дверь в свою личную жизнь?
- Я скорее ее "корректирую" для тех, кто находится вокруг меня, чтобы никто грязными сапогами в нее не вторгался. Иначе житья не будет от сплетен. Правда, они были, есть и будут. Я радуюсь, что так задеваю и будоражу народ.
- То есть получается, что зависть бежит впереди любой примы-балерины?
- Недавно я смотрела английский фильм "Молодая Екатерина" c Джулией Ормонд в главной роли. Там есть сцена, где совершается попытка отравить Екатерину. Так Елизавета, которая в тот момент была на русском престоле, говорит будущей самодержице: "Императрица без врагов - не императрица". Это про нашу профессию.
- Выходит, что балерина без врагов...
- Не балерина.
- Вы сталкивались с несправедливостью публики?
- Еще какой! Во времена телемарафона, который проводился в нашем театре, мне на сцену вместо букета цветов бросили веник, перевязанный ленточками. Это видел весь мир, потому что шла прямая трансляция. Я была еще юная, неопытная девочка, и вдруг - такой "привет" от зрителей. Что в душе творилось - не описать. Но тот злосчастный веник я подняла и послала воздушный поцелуй залу. Потом, отдышавшись от обиды, поняла, что этот веник надо будет отрабатывать всю свою жизнь, доказать, что я чего-то стою. Тогда мне стало ясно, что путь мой будет нелегким.
- Вы читаете то, что пишут о вас балетные критики, журналисты?
- У меня нет этой болезни. Читаю только свои интервью, чтобы вспомнить то, о чем я говорила. Что же касается остального, то в наше время желтой прессы к публикациям отношусь спокойно.
- Однако ваш творческий вечер в Большом зале Петербургской филармонии вызвал неоднозначную реакцию...
- Это был крик души, потому что в тот период я четыре месяца ни разу не выходила на сцену Мариинки. И тогда директор Филармонии Юрий Алексеевич Шварцкопф протянул мне руку помощи, предложив сделать творческий вечер. "Чтобы ты не погибла", - сказал он. Меня тогда не взяли в постановку Джона Ноймаера. Вопрос об этом я руководству не задавала, потому что знала, что мне ответят: "Значит, балетмейстер не хотел". Когда Джером Роббинс хотел, то он за меня боролся. И я в его постановке станцевала. Конечно, я не очень довольна тем, как прошел вечер, но для меня это был прыжок на следующую ступень.
- В тот вечер вы читали свои стихи, а это вещь очень личная, почти интимная. Как вы на это решились?
- Мне хотелось, чтобы мой вечер не был похож на творческие вечера других балерин, когда именинница выйдет в двух номерах, поднимет пару раз ногу, а за нее танцуют другие. Но не все - увы! - получилось из-за разных привходящих обстоятельств.
- Вы, наверное, танцевали на всех крупнейших сценах мира...
- Были Лондон, Париж, Милан, Рим, Нью-Йорк, Буэнос-Айрес, Берлин и еще много-много интересных гастролей. Пережито столько счастливых моментов, что можно об этом книгу писать.
- Ваши творческие планы связаны с Мариинским театром?
- В будущем сезоне мы хотим в честь юбилея Ольги Николаевны Моисеевой поставить балет "Медея". У меня есть планы работать с Аллой Сигаловой и Евгением Панфиловым.
- Отношения балерины с хореографом - вещь сугубо интимная. На ваш взгляд, должно ли между ними возникать что-то еще помимо творчества?
- Можно вспомнить пример Джорджа Баланчина, у которого было много любимых балерин, которых он не оставлял без поддержки. Совсем не отрицаю возможности такого высокого стиля отношений между хореографом и балериной как между женщиной и мужчиной. Но такое встречается крайне редко. Ведь в основном человек себе придумывает историю любви. Но если он сражен сразу и наповал, а сердце упало куда-то глубоко-глубоко, это же счастье! Ведь человек в такой ситуации может раскрыться максимально для себя и для других людей.
- Не часто встретишь у танцующих людей столь необычные рассуждения. Вы, видимо, читали немало философских книг?
- Cейчас, к сожалению, не так часто, как прежде. Раньше увлекалась философами. Я очень люблю "Опыты" Мишеля Монтеня. Мне всегда интересно познавать себя и окружающих людей. Хотя, когда я прочла эту книгу взахлеб, то, наверное, была не готова к полноценному ее восприятию.
- А что вы читаете нынче на ночь?
- Вы не поверите: на ночном столике лежат два томика стихов Пушкина. Захотелось вдруг его простоты и гениальности. Ведь в нашей жизни все и так надумано, накручено. Даже в хореографии, когда все переворачивается с ног на голову.
- Любите смотреть кино?
- Не-ет. Только в прошлом году, когда была в простое, начала жадно "проглатывать" фильмы. Решила посмотреть: как люди-то живут. Раньше у меня не было на это времени. Сейчас, когда пауза завершилась, я рада, что та остановка случилась, иначе бы все время так и бегала, как белка в колесе. А так - как будто бы себя "пересмотрела", как фильм. Видите, все плохое - оно в конечном счете к лучшему.
- Вы случайно дневники не ведете?
- Веду с первого класса училища. А начала его тогда, когда столкнулась с трудностями. Правда, были и перерывы. Ведь нельзя все время взрослеть, да еще и анализировать этот процесс. Человек так и живет: мощный рывок, потом остановка, рывок - остановка.
- Сейчас у вас остановка?
- Есть такая мрачная шутка: вскрытие покажет. Но во всяком случае то, что это не пробел, абсолютно точно. Я знаю, что такое простой. Ты становишься человеком, которому волей-неволей приходится расти и зреть вне сцены. Я не первая и не последняя. У всех в театре случаются такие моменты возрастной паузы, смены поколений, смены имиджа. И если в такой ситуации человек не разложит себе в голове все по местам, то очень трудно жить. Вполне может наступить "сдвиг по фазе". Я не скрываю своего возраста. Недавно мне исполнилось 34 года. Но все мои прежние возрасты живут во мне, поэтому, когда мне нужно было выйти в партии Джульетты, я с радостью выскочила на сцену, как четырнадцатилетняя, и станцевала. Просто в нужный момент я открываю нужную дверь и вхожу...
СЕРГЕЙ ИЛЬЧЕНКО
Гастрольная жизнь Юлии Махалиной - бесконечная череда поездок и перелетов, в перерывах - выступления на родной сцене Мариинки. Перед очередной поездкой в Японию и накануне ее выхода на сцену в партии Жизели мне удалось встретиться с балериной. Разговор, признаюсь, получился откровенным и потому неожиданным...
- С кем вы будете танцевать "Жизель"?
- C Ильей Кузнецовым, чему я очень рада. Он очень отзывчивый партнер и, что не менее важно, очень сильный физически человек. Илья - тот редкий случай, когда твой партнер не себя в танце выпячивает, а представляет балерину.
- Скажите, а можно танцевать с человеком, к которому относишься с недоверием? Которого не любишь?
- В нашей профессии такие случаи бывают. Мне как-то везло на партнеров с первых шагов на сцене, начиная с Кости Заклинского и до нынешнего молодого поколения звезд - Адриана Фадеева, того же Ильи Кузнецова. Они, в общем, что называется, меня и "сделали". Меня и воспитывала не только мой замечательный педагог Ольга Николаевна Моисеева, но и партнеры.
- Слово "балерина" является ли синонимом "прима-балерины"?
- Для меня балерина - это уже прима-балерина. Балерина может быть только примой и никем другим.
- Вы танцуете Манон, Анну Каренину, Никию, Жизель, Джульетту - партии героинь, которые несчастливы в любви. Не боитесь, что, как у Ольги Спесивцевой, легендарной русской балерины, эти несчастливые женские судьбы повлияют на вашу?
- К этому списку я могла бы добавить еще несколько своих партий. Действительно, из тридцати моих балетных партий перевес составляют героини, которые несчастны в любви и жизни. Но я их не боюсь. Когда-то у меня было даже предложение сыграть Ольгу Спесивцеву в известном ныне фильме Алексея Учителя. Первым человеком, к которому в руки попал сценарий, была я. Однако в итоге они не смогли собрать должное количество денег, и им подошла другая актриса, которая нашла спонсоров. Это сегодня общепринятая практика. Но мне жаль, что я потеряла такую партию в кино. Я вообще мечтаю сыграть главную роль в каком-нибудь фильме.
- И какой вы ее видите для себя?
- Эта должна быть роль, которая ляжет на мою индивидуальность. Хотя прекрасно понимаю, что перед кинокамерой мне будет труднее раскрепоститься, чем на сцене. В танце я защищена от зрителей пространством сцены, между мною и публикой есть еще и оркестр. Это как-будто два разных мира, и я себя ощущаю как на каком-то космическом корабле. В кино у меня были пробы. Там совсем иные ощущения.
- На какую роль вы пробовались?
- Совсем неожиданно мне предложили роль разведчицы.
- Однако Мата Хари была и танцовщицей, и разведчицей...
- Может быть, в будущем во мне откроются актерские способности, но в тот момент перед камерой мне было очень нелегко. К сожалению, этот сумасшедший контракт чуть ли не с Голливудом не состоялся. Но роль мне очень хотелось сыграть.
- Вы мечтали об артистической карьере с детства?
- Не могу сказать, что раз и навсегда в младенческом возрасте решила стать примой-балериной. Хотя, когда я поступила в училище, то поняла, как много мне в себе надо преодолеть.
- Вы справились?
- Знаете, ты начинаешь испытывать удовольствие в нашем деле после того, как преодолел трудности и у тебя что-то получилось. А до этого бывают моменты полного отчаяния, когда ты каждый день выходишь к станку со стертыми в кровь ногами и тренируешься, тренируешься без конца. В такие минуты понимаешь, что жизнь проходит мимо. Но постепенно открываешь для себя одну дверь, вторую, третью, будто шагаешь по большой анфиладе и оказываешься в роскошном дворце.
- Что помогало вам в моменты отчаяния? Ведь в училище уже было ясно, что кто-то "встанет у воды", а кто-то сразу начнет танцевать вариации.
- "У воды" любой балерине надо постоять, потанцевать в кордебалете тоже. Я тоже через это прошла. Но никогда у меня не было желания бросить профессию. Я знаю, что испытывает молодой артист, приходящий в театр, а там уже все партии разобраны ведущими солистами. Я с детства ощущала себя свободным человеком. У меня простые родители, которые меня не сковывали. Они просили всегда только об одном - трудиться и слушаться педагогов. Такой послушной меня и воспитали.
- Чтобы достичь на сцене успеха, балерине надо отказываться от личного женского счастья. Как вы на эту проблему смотрите?
- Я не считаю подобную ситуацию проблемой. Я безумно счастлива, что нынче свободна и одна. Пробовала дважды быть счастливой вдвоем - не получилось. Для меня проблема, когда люди терпят друг друга. Не надо бояться с кем-то соединять свою жизнь, но если ты терпишь человека, которому не подходишь, то это печально сказывается на профессии.
- Не боитесь приоткрывать дверь в свою личную жизнь?
- Я скорее ее "корректирую" для тех, кто находится вокруг меня, чтобы никто грязными сапогами в нее не вторгался. Иначе житья не будет от сплетен. Правда, они были, есть и будут. Я радуюсь, что так задеваю и будоражу народ.
- То есть получается, что зависть бежит впереди любой примы-балерины?
- Недавно я смотрела английский фильм "Молодая Екатерина" c Джулией Ормонд в главной роли. Там есть сцена, где совершается попытка отравить Екатерину. Так Елизавета, которая в тот момент была на русском престоле, говорит будущей самодержице: "Императрица без врагов - не императрица". Это про нашу профессию.
- Выходит, что балерина без врагов...
- Не балерина.
- Вы сталкивались с несправедливостью публики?
- Еще какой! Во времена телемарафона, который проводился в нашем театре, мне на сцену вместо букета цветов бросили веник, перевязанный ленточками. Это видел весь мир, потому что шла прямая трансляция. Я была еще юная, неопытная девочка, и вдруг - такой "привет" от зрителей. Что в душе творилось - не описать. Но тот злосчастный веник я подняла и послала воздушный поцелуй залу. Потом, отдышавшись от обиды, поняла, что этот веник надо будет отрабатывать всю свою жизнь, доказать, что я чего-то стою. Тогда мне стало ясно, что путь мой будет нелегким.
- Вы читаете то, что пишут о вас балетные критики, журналисты?
- У меня нет этой болезни. Читаю только свои интервью, чтобы вспомнить то, о чем я говорила. Что же касается остального, то в наше время желтой прессы к публикациям отношусь спокойно.
- Однако ваш творческий вечер в Большом зале Петербургской филармонии вызвал неоднозначную реакцию...
- Это был крик души, потому что в тот период я четыре месяца ни разу не выходила на сцену Мариинки. И тогда директор Филармонии Юрий Алексеевич Шварцкопф протянул мне руку помощи, предложив сделать творческий вечер. "Чтобы ты не погибла", - сказал он. Меня тогда не взяли в постановку Джона Ноймаера. Вопрос об этом я руководству не задавала, потому что знала, что мне ответят: "Значит, балетмейстер не хотел". Когда Джером Роббинс хотел, то он за меня боролся. И я в его постановке станцевала. Конечно, я не очень довольна тем, как прошел вечер, но для меня это был прыжок на следующую ступень.
- В тот вечер вы читали свои стихи, а это вещь очень личная, почти интимная. Как вы на это решились?
- Мне хотелось, чтобы мой вечер не был похож на творческие вечера других балерин, когда именинница выйдет в двух номерах, поднимет пару раз ногу, а за нее танцуют другие. Но не все - увы! - получилось из-за разных привходящих обстоятельств.
- Вы, наверное, танцевали на всех крупнейших сценах мира...
- Были Лондон, Париж, Милан, Рим, Нью-Йорк, Буэнос-Айрес, Берлин и еще много-много интересных гастролей. Пережито столько счастливых моментов, что можно об этом книгу писать.
- Ваши творческие планы связаны с Мариинским театром?
- В будущем сезоне мы хотим в честь юбилея Ольги Николаевны Моисеевой поставить балет "Медея". У меня есть планы работать с Аллой Сигаловой и Евгением Панфиловым.
- Отношения балерины с хореографом - вещь сугубо интимная. На ваш взгляд, должно ли между ними возникать что-то еще помимо творчества?
- Можно вспомнить пример Джорджа Баланчина, у которого было много любимых балерин, которых он не оставлял без поддержки. Совсем не отрицаю возможности такого высокого стиля отношений между хореографом и балериной как между женщиной и мужчиной. Но такое встречается крайне редко. Ведь в основном человек себе придумывает историю любви. Но если он сражен сразу и наповал, а сердце упало куда-то глубоко-глубоко, это же счастье! Ведь человек в такой ситуации может раскрыться максимально для себя и для других людей.
- Не часто встретишь у танцующих людей столь необычные рассуждения. Вы, видимо, читали немало философских книг?
- Cейчас, к сожалению, не так часто, как прежде. Раньше увлекалась философами. Я очень люблю "Опыты" Мишеля Монтеня. Мне всегда интересно познавать себя и окружающих людей. Хотя, когда я прочла эту книгу взахлеб, то, наверное, была не готова к полноценному ее восприятию.
- А что вы читаете нынче на ночь?
- Вы не поверите: на ночном столике лежат два томика стихов Пушкина. Захотелось вдруг его простоты и гениальности. Ведь в нашей жизни все и так надумано, накручено. Даже в хореографии, когда все переворачивается с ног на голову.
- Любите смотреть кино?
- Не-ет. Только в прошлом году, когда была в простое, начала жадно "проглатывать" фильмы. Решила посмотреть: как люди-то живут. Раньше у меня не было на это времени. Сейчас, когда пауза завершилась, я рада, что та остановка случилась, иначе бы все время так и бегала, как белка в колесе. А так - как будто бы себя "пересмотрела", как фильм. Видите, все плохое - оно в конечном счете к лучшему.
- Вы случайно дневники не ведете?
- Веду с первого класса училища. А начала его тогда, когда столкнулась с трудностями. Правда, были и перерывы. Ведь нельзя все время взрослеть, да еще и анализировать этот процесс. Человек так и живет: мощный рывок, потом остановка, рывок - остановка.
- Сейчас у вас остановка?
- Есть такая мрачная шутка: вскрытие покажет. Но во всяком случае то, что это не пробел, абсолютно точно. Я знаю, что такое простой. Ты становишься человеком, которому волей-неволей приходится расти и зреть вне сцены. Я не первая и не последняя. У всех в театре случаются такие моменты возрастной паузы, смены поколений, смены имиджа. И если в такой ситуации человек не разложит себе в голове все по местам, то очень трудно жить. Вполне может наступить "сдвиг по фазе". Я не скрываю своего возраста. Недавно мне исполнилось 34 года. Но все мои прежние возрасты живут во мне, поэтому, когда мне нужно было выйти в партии Джульетты, я с радостью выскочила на сцену, как четырнадцатилетняя, и станцевала. Просто в нужный момент я открываю нужную дверь и вхожу...
СЕРГЕЙ ИЛЬЧЕНКО
