ОН - НЕ САМУРАЙ И ОНА - НЕ ГЕЙША

Если отбросить рассуждения о том, как изменилась японская проза со времен Юкио Мисимы, какой стала "безыдейной" и "бестемной", оставить в покое клишированное восприятие, японская проза мало чем отличается от русской или какой другой. "Путеец" Асады неуловимо напоминает римейк советских производственных романов в стиле "он, она и доменная печь", "Я, чайка" Икэдзавы - многочисленные советские же "ошибки резидентов", "Товарищи" Леви - "Американца" Кафки, "Когда дождь кончится" - дневники Тани Савичевой и Анны Франк. Эти ассоциации свидетельствуют лишь о том, что из нынешней японской прозы уходит специфический национальный колорит, что она - отражение общемировой прозы.
Эти суждения в большей степени относятся к "Нему", в "Нее" же можно просто влюбиться. Маленькую, хрупкую девочку по имени "Современная женская японская проза" так и хочется обнять, посадить на колени, прижимать к сердцу. Женский сборник отличается разнообразием жанров и стилей, в нем есть и излюбленные женские откровения типа "какие все мужики козлы" (Анна Огино), экшн с американизированным ограблением магазина (Миюки Миябэ), рассказы о мире детства (Эми Ямада, Ю Мири), "технокомикс" в стиле киберпанк (Марико Охара) и даже нечто похожее на сказку про Мэри Поппинс (Еко Тавада).
Правда, и здесь возникает некое подобие deja vue. "Букашка, ползущая по земле" Такамуры воспринимается как вариация на тему чеховского "Унтера Пришибеева", а "Медвижий бог" Каваками отдаленно напоминает "Машу и медведя", но это только на первый взгляд.
Милалика ВИЛЮКОВА