Культура
ГЕОРГИЙ ТОВСТОНОГОВ: ОДИН ИЗ ЛЮБИМЫХ МОИХ АРТИСТОВ
19 января
Н.Н. Трофимова, где мастер размышляет о своеобразии его актерского таланта. 21 января Николаю Николаевичу Трофимову исполняется 85 лет. Он прожил долгую и богатую событиями творческую жизнь. Но вряд ли за эти годы ему довелось слышать более проникновенные, мудрые и емкие слова о сделанном им в искусстве, чем те, которые произнес когда-то Мастер:
- С Николаем Николаевичем Трофимовым я познакомился задолго до того, как стал он работать в Большом драматическом театре имени Горького. Это было во время войны. В Тбилиси, где я в то время работал, приехал на гастроли военный ансамбль. И там я увидел поразительно смешного человека (смешного в своем даровании, естественно). Он вел какого-то странного характера программу и был при этом настолько полон юмора, настолько свободен, легок и заразителен, что я как-то сразу его запомнил. Навсегда.
И следующая моя встреча с ним произошла тоже не в Большом драматическом театре, а в Ленинградском театре комедии, где меня пригласили в то время ставить "Помпадуры и помпадурши" М.Е. Салтыкова-Щедрина. И, помня его еще вот по тому эпизоду, о котором рассказывал выше, я занял его в центральной роли молодого помпадура. Результаты превзошли ожидания, потому что роль эту он сыграл поразительно легко, изящно, без всякого нажима и, как всегда, с огромным юмором и остротой. И через какое-то количество лет я пригласил его на постоянную работу в Большой драматический театр, где мы с ним вот уже много лет работаем вместе.
Что мне кажется главным в даровании этого удивительного артиста. О чувстве юмора я уже говорил. Оно какое-то у него настолько естественно-органичное, настолько он им заполнен, и все его существо столь серьезно настроено на парадокс, на неожиданность, что дает всегда удивительный эффект. Там, где, казалось бы, он не употребляет ни малейших усилий и, казалось бы, в устах другого артиста фраза не могла бы даже обратить на себя внимание, у него она выстреливает, как ракета. И чем легче, тем неожиданнее он ее демонстрирует. Вот это свойство дарования Николая Николаевича удивительно.
Он, мне кажется, даже сам до конца не понимает, его ведет больше интуиция, чем сознательное ощущение того, что это должно быть смешным. Напротив, когда он начинает понимать, это ему мешает. А вот когда его ведет подсознательное, Богом данное чувство серьеза, в результате возникает этот удивительный комедийный эффект. Вот это, мне кажется, и есть его главное артистическое свойство. И второе, что, мне кажется, не менее важно: если в роли таится драматический подтекст, то он особо интересен именно в таких ролях.
И вот, скажем, последняя его работа, как мне кажется, совершенно безупречная. Это Вафля в чеховском "Дяде Ване", где настолько тонко и поразительно осязаемо из человека идет добро, что становится очевидна несчастная судьба приживала, унизительная для него судьба... И тем не менее все это смешно, но смешно с гоголевской слезой, слезой, которая придает объем роли, какой-то необычайный внутренний драматизм.
Вообще тема маленького человека ему очень свойственна, и он всегда очень даже тонко и глубоко ее разрабатывает. Можно перечислить ряд замечательных ролей, сыгранных им в нашем театре.
Перчихин в "Мещанах". Какая внутренняя беззаботность по отношению к жизни, полное бескорыстие в существовании, антимещанство в самом хорошем смысле слова. Притом что он вроде бы бродяга, беспризорный человек, казалось бы, никому не нужный... И в то же время за этим - столь бескорыстное добро, которое опять же придает тот второй план, тот объем роли, что делает его, мне кажется, удивительно интересным в этой работе.
Или просто водевильно-заразительная комедийность, как в "Хануме", где он поразительно точно схватил национальный колорит персонажа, которого он играет. Там ему все проще.
Я больше люблю его роли с иным оттенком, с нюансом драматизма, иногда и трагизма, скрытого за этой вот внешней комедийностью.
Думаю, у него была удивительная работа в кинематографе, которой он меня просто покорил. Это была какая-то отдушина в "Войне и мире", фильме Бондарчука, где он сыграл - на мой вкус и на мой взгляд - просто лучше всех в этой картине. Я вижу многих знаменитых, известных артистов, участвующих в этой картине, но для меня он просто номер один. Потому что за внешне не притязательной ролью человека, который командует батареей, такой героизм без героизма, такой патриотизм без всяких внутренних проявлений, что он трогает просто до слез. На меня эта работа произвела огромнейшее впечатление.
Можно назвать целую серию ролей, но я хочу вспомнить один эпизод. Приезжал к нам знаменитый польский режиссер Эрвин Аксер, который поставил замечательный спектакль "Карьера Артуро Уи", шедший у нас много лет. И он, отсмотрев ряд наших спектаклей для того, чтобы распределить роли, понять, кто кого должен играть, познакомился в числе других и с Николаем Николаевичем Трофимовым. Я запомнил навсегда, как он сказал: "Вы даже не понимаете до конца, что перед вами комик мирового класса". Это был взгляд объективного человека, свежего, видевшего многое в своей жизни. И я думаю, что он глубоко прав. Это комик мирового класса. Я счастлив, что я с ним работал, люблю его как артиста беспредельно, потому что чувство органики, чувство импровизационности в поиске - то, что я ценю больше всего в артистах, - его переполняют, не просто наличествуют, а переполняют. Поэтому он один из моих любимых артистов.
Татьяна ТКАЧ, Гульшат ФАТТАХОВА
- С Николаем Николаевичем Трофимовым я познакомился задолго до того, как стал он работать в Большом драматическом театре имени Горького. Это было во время войны. В Тбилиси, где я в то время работал, приехал на гастроли военный ансамбль. И там я увидел поразительно смешного человека (смешного в своем даровании, естественно). Он вел какого-то странного характера программу и был при этом настолько полон юмора, настолько свободен, легок и заразителен, что я как-то сразу его запомнил. Навсегда.
И следующая моя встреча с ним произошла тоже не в Большом драматическом театре, а в Ленинградском театре комедии, где меня пригласили в то время ставить "Помпадуры и помпадурши" М.Е. Салтыкова-Щедрина. И, помня его еще вот по тому эпизоду, о котором рассказывал выше, я занял его в центральной роли молодого помпадура. Результаты превзошли ожидания, потому что роль эту он сыграл поразительно легко, изящно, без всякого нажима и, как всегда, с огромным юмором и остротой. И через какое-то количество лет я пригласил его на постоянную работу в Большой драматический театр, где мы с ним вот уже много лет работаем вместе.
Что мне кажется главным в даровании этого удивительного артиста. О чувстве юмора я уже говорил. Оно какое-то у него настолько естественно-органичное, настолько он им заполнен, и все его существо столь серьезно настроено на парадокс, на неожиданность, что дает всегда удивительный эффект. Там, где, казалось бы, он не употребляет ни малейших усилий и, казалось бы, в устах другого артиста фраза не могла бы даже обратить на себя внимание, у него она выстреливает, как ракета. И чем легче, тем неожиданнее он ее демонстрирует. Вот это свойство дарования Николая Николаевича удивительно.
Он, мне кажется, даже сам до конца не понимает, его ведет больше интуиция, чем сознательное ощущение того, что это должно быть смешным. Напротив, когда он начинает понимать, это ему мешает. А вот когда его ведет подсознательное, Богом данное чувство серьеза, в результате возникает этот удивительный комедийный эффект. Вот это, мне кажется, и есть его главное артистическое свойство. И второе, что, мне кажется, не менее важно: если в роли таится драматический подтекст, то он особо интересен именно в таких ролях.
И вот, скажем, последняя его работа, как мне кажется, совершенно безупречная. Это Вафля в чеховском "Дяде Ване", где настолько тонко и поразительно осязаемо из человека идет добро, что становится очевидна несчастная судьба приживала, унизительная для него судьба... И тем не менее все это смешно, но смешно с гоголевской слезой, слезой, которая придает объем роли, какой-то необычайный внутренний драматизм.
Вообще тема маленького человека ему очень свойственна, и он всегда очень даже тонко и глубоко ее разрабатывает. Можно перечислить ряд замечательных ролей, сыгранных им в нашем театре.
Перчихин в "Мещанах". Какая внутренняя беззаботность по отношению к жизни, полное бескорыстие в существовании, антимещанство в самом хорошем смысле слова. Притом что он вроде бы бродяга, беспризорный человек, казалось бы, никому не нужный... И в то же время за этим - столь бескорыстное добро, которое опять же придает тот второй план, тот объем роли, что делает его, мне кажется, удивительно интересным в этой работе.
Или просто водевильно-заразительная комедийность, как в "Хануме", где он поразительно точно схватил национальный колорит персонажа, которого он играет. Там ему все проще.
Я больше люблю его роли с иным оттенком, с нюансом драматизма, иногда и трагизма, скрытого за этой вот внешней комедийностью.
Думаю, у него была удивительная работа в кинематографе, которой он меня просто покорил. Это была какая-то отдушина в "Войне и мире", фильме Бондарчука, где он сыграл - на мой вкус и на мой взгляд - просто лучше всех в этой картине. Я вижу многих знаменитых, известных артистов, участвующих в этой картине, но для меня он просто номер один. Потому что за внешне не притязательной ролью человека, который командует батареей, такой героизм без героизма, такой патриотизм без всяких внутренних проявлений, что он трогает просто до слез. На меня эта работа произвела огромнейшее впечатление.
Можно назвать целую серию ролей, но я хочу вспомнить один эпизод. Приезжал к нам знаменитый польский режиссер Эрвин Аксер, который поставил замечательный спектакль "Карьера Артуро Уи", шедший у нас много лет. И он, отсмотрев ряд наших спектаклей для того, чтобы распределить роли, понять, кто кого должен играть, познакомился в числе других и с Николаем Николаевичем Трофимовым. Я запомнил навсегда, как он сказал: "Вы даже не понимаете до конца, что перед вами комик мирового класса". Это был взгляд объективного человека, свежего, видевшего многое в своей жизни. И я думаю, что он глубоко прав. Это комик мирового класса. Я счастлив, что я с ним работал, люблю его как артиста беспредельно, потому что чувство органики, чувство импровизационности в поиске - то, что я ценю больше всего в артистах, - его переполняют, не просто наличествуют, а переполняют. Поэтому он один из моих любимых артистов.
Татьяна ТКАЧ, Гульшат ФАТТАХОВА
