Экономика
Строительное прозрение
18 июля
Вот и у нас сейчас: строили-строили нелепые дома в самом центре города, вдруг дунул ветерок – и все, кто строил эти безобразия и выдавал согласования, в один голос заговорили, что нельзя строить в Петербурге такие высокие дома! Еще недавно ничего не замечали – и вдруг коллективно прозрели.
Вот и тороплюсь я в надежде, что коллективно прозревшее общество увидит еще один перекос, случившийся у нас на Васильевском острове между 3-й и 4-й линиями, где строители возвели шестиэтажный доходный дом в стиле уплотнительной застройки. Сами знаете, что это за стиль – карточный домик с башенками. Но цены почти парижские. А почему? Потому что в историческом центре Санкт-Петербурга. Метро рядом, улочки аккуратные, вольный ветер с Невы, за пивом в тапочках ходить можно, до Эрмитажа – три остановки на троллейбусе…
Возвести-то возвели, только соседние дома-старички так закряхтели от принудительного уплотнения, что их жильцы выбегали по ночам на улицу, завернувшись, как Вассисуалий Лоханкин, в одеяла, и с документами под мышкой. Самый главный документ, который берегли жильцы, был договор, в котором строители обещали им устранить все повреждения в их квартирах, образовавшиеся в результате строительства.
«А почему это жители домов выбегали ночью на улицу? Чего они боялись?» – спросит въедливый читатель. Спасибо за вопрос. Объясняю.
Микрорайон старый, грунты болотистые. Дома стоят на берегах бывших каналов-линий, которые прорыли еще при Петре I, а потом завалили строительным мусором и привозной землей. Фундаменты домов-старичков опираются на дубовые сваи, которые, как показывает строительная практика, нельзя осушать, ибо стены домов тут же начинают трещать и разваливаться. Кроме того, Васильевский остров – это остров, а не гранитная скала на материке: между слоями грунтовых отложений неслышно текут подземные речки, которые опасно тревожить – они могут развалить не только дом, но и целый квартал. Достаточно вспомнить трагедию жильцов рухнувшего девятиэтажного дома на Двинской улице – под ним, сказывают, обнаружили подземный ручей, перекрытый фундаментом. При такой геологии и голым выскочишь. Тем более если в доме каждый день что-нибудь отваливается, падает и трещит.
Жильцы домов № 46 по 3-й линии и № 39 по 4-й линии едва дождались окончания строительства. Все это время они терпеливо фиксировали новые повреждения в своих квартирах и сообщали о них строителям. Те кивали и успокаивали: мол, все компенсируем, но не сейчас, а потом – все сразу. Может, у вас еще что-то треснет или отвалится?
Хотя некоторые повреждения правильнее было бы назвать обрушениями. Например, в нескольких квартирах разом отвалилась потолочная штукатурка, разбив посуду и надежды жильцов на спокойную жизнь, а по стенам пробежали трещины, о которых поэт сказал бы нечто возвышенное вроде того, что по ночам в дом стали заглядывать звезды.
И вот в один из прекрасных весенних дней на фасаде дома обнаруживается рекламный транспарант, который извещает, что дом сдан и остались последние непроданные квартиры. Жильцы тут же звонят строителям, чтобы узнать, почему же они не присылают ремонтников.
– А что у вас случилось? – хладнокровно спрашивают строители.
– Приходите и увидите, что у нас случилось.
– Ладно, – позевывают строители, – зайдем.
Наконец приходят.
– Вот видите, металлическая дверь плохо закрывается.
– Так она у вас не новая. Вполне может быть, что это усталость и износ металла. Что еще? Потолок обвалился? Так, может, наверху плясали, он и обвалился.
– Так во всех квартирах обвалился – сразу! – недоумевают жильцы и начинают подозревать худшее. – Что-то мы вас не понимаем…
– А чего тут понимать? Штукатурка может обвалиться по разным причинам.
– Но ведь в один день, сразу! Во всем доме! Это неспроста! Это от усадки несущих стен.
– Много вы понимаете! Тут плясали, там стучали, здесь дети со шкафа прыгали, там пьяный упал – вот потолки и потрескались, частично обвалились. Нет-нет, мы не уверены, что эти повреждения от строительства. Надо назначать экспертизу…
– Ну, нет! – говорят жильцы многострадальных домов. – Мы так не договаривались. Откуда мы знаем, насколько добросовестны будут нанятые вами строители-эксперты? Лучше уж нанимайте судебную экспертизу, которая занимается такими делами.
– А зачем нам судебная экспертиза? Мы с вами не судимся, а пытаемся работать в правовом поле…
Вот такой разговор. А что скажешь? Ничего не скажешь. И вот прогноз бывалых юристов. Молодцы, строители! Втиснули новострой, раскачали старые дома, вскоре продадут новенькие квартиры по парижским ценам – и разбегутся. А вы вновь идите в суд и судитесь с улетевшим ветром.
И будут жильцы в своих растрескавшихся квартирах делать ремонт за свой счет. А те, которые все еще надеются на справедливость, попросили написать меня этот фельетон – может, говорят, коллективное прозрение городской власти коснется и старых проблем. И она посмотрит не только в высоту, но и в глубину: вспомнит свои обещания защитить горожан от уплотнительной застройки и недобросовестных инвесторов. В том смысле, что желательно не только подравнивать слишком высоко построенное, но и смотреть по сторонам, где прячется недоделанное.
Вот я и написал. Только не очень веселый получился фельетончик. Как и сами перспективы на новые коллективные прозрения…
Дмитрий Чернобуркин
Вот и тороплюсь я в надежде, что коллективно прозревшее общество увидит еще один перекос, случившийся у нас на Васильевском острове между 3-й и 4-й линиями, где строители возвели шестиэтажный доходный дом в стиле уплотнительной застройки. Сами знаете, что это за стиль – карточный домик с башенками. Но цены почти парижские. А почему? Потому что в историческом центре Санкт-Петербурга. Метро рядом, улочки аккуратные, вольный ветер с Невы, за пивом в тапочках ходить можно, до Эрмитажа – три остановки на троллейбусе…
Возвести-то возвели, только соседние дома-старички так закряхтели от принудительного уплотнения, что их жильцы выбегали по ночам на улицу, завернувшись, как Вассисуалий Лоханкин, в одеяла, и с документами под мышкой. Самый главный документ, который берегли жильцы, был договор, в котором строители обещали им устранить все повреждения в их квартирах, образовавшиеся в результате строительства.
«А почему это жители домов выбегали ночью на улицу? Чего они боялись?» – спросит въедливый читатель. Спасибо за вопрос. Объясняю.
Микрорайон старый, грунты болотистые. Дома стоят на берегах бывших каналов-линий, которые прорыли еще при Петре I, а потом завалили строительным мусором и привозной землей. Фундаменты домов-старичков опираются на дубовые сваи, которые, как показывает строительная практика, нельзя осушать, ибо стены домов тут же начинают трещать и разваливаться. Кроме того, Васильевский остров – это остров, а не гранитная скала на материке: между слоями грунтовых отложений неслышно текут подземные речки, которые опасно тревожить – они могут развалить не только дом, но и целый квартал. Достаточно вспомнить трагедию жильцов рухнувшего девятиэтажного дома на Двинской улице – под ним, сказывают, обнаружили подземный ручей, перекрытый фундаментом. При такой геологии и голым выскочишь. Тем более если в доме каждый день что-нибудь отваливается, падает и трещит.
Жильцы домов № 46 по 3-й линии и № 39 по 4-й линии едва дождались окончания строительства. Все это время они терпеливо фиксировали новые повреждения в своих квартирах и сообщали о них строителям. Те кивали и успокаивали: мол, все компенсируем, но не сейчас, а потом – все сразу. Может, у вас еще что-то треснет или отвалится?
Хотя некоторые повреждения правильнее было бы назвать обрушениями. Например, в нескольких квартирах разом отвалилась потолочная штукатурка, разбив посуду и надежды жильцов на спокойную жизнь, а по стенам пробежали трещины, о которых поэт сказал бы нечто возвышенное вроде того, что по ночам в дом стали заглядывать звезды.
И вот в один из прекрасных весенних дней на фасаде дома обнаруживается рекламный транспарант, который извещает, что дом сдан и остались последние непроданные квартиры. Жильцы тут же звонят строителям, чтобы узнать, почему же они не присылают ремонтников.
– А что у вас случилось? – хладнокровно спрашивают строители.
– Приходите и увидите, что у нас случилось.
– Ладно, – позевывают строители, – зайдем.
Наконец приходят.
– Вот видите, металлическая дверь плохо закрывается.
– Так она у вас не новая. Вполне может быть, что это усталость и износ металла. Что еще? Потолок обвалился? Так, может, наверху плясали, он и обвалился.
– Так во всех квартирах обвалился – сразу! – недоумевают жильцы и начинают подозревать худшее. – Что-то мы вас не понимаем…
– А чего тут понимать? Штукатурка может обвалиться по разным причинам.
– Но ведь в один день, сразу! Во всем доме! Это неспроста! Это от усадки несущих стен.
– Много вы понимаете! Тут плясали, там стучали, здесь дети со шкафа прыгали, там пьяный упал – вот потолки и потрескались, частично обвалились. Нет-нет, мы не уверены, что эти повреждения от строительства. Надо назначать экспертизу…
– Ну, нет! – говорят жильцы многострадальных домов. – Мы так не договаривались. Откуда мы знаем, насколько добросовестны будут нанятые вами строители-эксперты? Лучше уж нанимайте судебную экспертизу, которая занимается такими делами.
– А зачем нам судебная экспертиза? Мы с вами не судимся, а пытаемся работать в правовом поле…
Вот такой разговор. А что скажешь? Ничего не скажешь. И вот прогноз бывалых юристов. Молодцы, строители! Втиснули новострой, раскачали старые дома, вскоре продадут новенькие квартиры по парижским ценам – и разбегутся. А вы вновь идите в суд и судитесь с улетевшим ветром.
И будут жильцы в своих растрескавшихся квартирах делать ремонт за свой счет. А те, которые все еще надеются на справедливость, попросили написать меня этот фельетон – может, говорят, коллективное прозрение городской власти коснется и старых проблем. И она посмотрит не только в высоту, но и в глубину: вспомнит свои обещания защитить горожан от уплотнительной застройки и недобросовестных инвесторов. В том смысле, что желательно не только подравнивать слишком высоко построенное, но и смотреть по сторонам, где прячется недоделанное.
Вот я и написал. Только не очень веселый получился фельетончик. Как и сами перспективы на новые коллективные прозрения…
Дмитрий Чернобуркин
