Экономика
Пока энергокризис не грянет, бизнес не перекрестится
11 сентября
«Умные» наукоемкие технологии, в том числе модные ныне «нано», приживаются в России с трудом. Взять, к примеру, Петербург. Физтех им. Иоффе с его новыми солнечными нанобатареями, «Прометей» с его нанометаллами – это научные центры и опытные производства. А где настоящие предприятия, выпускающие нанопродукцию в промышленных масштабах? Разве что «Светлана-Оптоэлектроника» – производитель светодиодов, которому удалось запустить свой наукоемкий продукт в серийное производство. Да и то с большими трудами и далеко не в тех масштабах, которые потребны стране (оборот – чуть меньше полумиллиарда рублей в год). Притом что светильники на основе нанотехнологий сравнительно дешевы и обеспечивают громадную экономию электроэнергии, а значит, газа, угля, урана и ресурсов, затрачиваемых на строительство новых электростанций.
Почему за рубежом компании, первыми выпускающие на рынок товары, сделанные по нанотехнологиям, зарабатывают миллиарды, а у нас вынуждены выпрашивать кредиты?
Об этом наш разговор с генеральным директором ЗАО «Светлана-Оптоэлектроника» Григорием ИТКИНСОНОМ.
– Ваше предприятие – одно из немногих, где сумели научную разработку превратить в бизнес-продукт и даже организовать его серийное производство. Поделитесь опытом – ведь в России наука и производство обычно существуют в параллельных мирах.
– В начале 90-х годов небольшая группа инженеров, много лет занимавшихся разработками в области опто- и микроэлектроники, задалась целью создать конкурентоспособный бизнес, используя отечественные фундаментальные и прикладные исследования в области полупроводниковых источников света. Иначе говоря, из области идей и экспериментов выйти на поле бизнеса. С самого начала и до настоящего времени мы активно сотрудничаем с такими ведущими научными центрами страны, как ФТИ им. А.Ф. Иоффе РАН и Научно-технологический центр микроэлектроники и субмикронных гетероструктур при ФТИ им. А.Ф. Иоффе РАН, – организациями, признанными мировым научным сообществом.
– У вас был сильный бизнес-план?
– Он очевиден. Мы производим новое поколение светотехнических приборов, которые позволяют в 5–7 раз уменьшить потребление электроэнергии и в 50 раз увеличить срок службы источника света. И если учесть, что на освещение тратится примерно 15 процентов всей вырабатываемой в стране электроэнергии, то, используя светотехнические изделия на основе полупроводниковых материалов, можно получить сотни миллиардов рублей экономии. Если в Петербурге осветить таким образом только объекты ЖКХ (лестничные клетки и т. п.), то экономия составит около 4 миллиардов рублей в год. Это прямой вклад нанотехнологий в экономию энергоресурсов и улучшение условий нашей жизни.
– То есть потенциально есть огромный спрос, огромные деньги, но ваше предприятие, хотя оно и вполне успешно, промышленным гигантом не назовешь. Выпускать щебенку или чугунные отливки, насколько я знаю, намного выгодней, чем наукоемкую продукцию.
– По моему глубокому убеждению, развитие высокотехнологичных отраслей экономики, создание «экономики знаний» само по себе не произойдет. Инновационная перестройка может быть обеспечена исключительно целенаправленным и экономически обоснованным перераспределением информационных, финансовых и иных ресурсов в пользу инновационных отраслей.
Наш бизнес может существовать как самостоятельный только при массовом производстве. Настоящих результатов можно достичь, когда есть серьезные научные заделы и есть крупное предприятие, которое может эти заделы довести до производства, до конечного продукта и выйти с этим продуктом на рынок. К сожалению, таких крупных предприятий, которые занимали бы достойное место в оптоэлектронике, в стране практически не осталось. Им трудно выжить, когда мировой уровень оптоэлектроники существенно выше. Нам не удалось найти в стране стратегического партнера для организации массового производства нового поколения светодиодов. Все было сделано исключительно силами наших инженеров, в тесном содружестве с питерской и московской наукой. Благодаря ее серьезной поддержке мы смогли принять участие в конкурсах, которые проводятся в рамках целевой комплексной программы Российским агентством по науке и инновациям. Участвуя в таких конкурсах, можно выиграть гранты, достаточные для выполнения серьезных амбициозных работ. При этом, что немаловажно, интеллектуальная собственность остается у исполнителя. На наш взгляд, комплексные программы РАНИ являются инструментом для решения стратегических задач по возрождению наукоемкой промышленности.
Именно выигранный в одном из конкурсов тендер дал нам возможность приступить к реализации своего замысла – к массовому производству полупроводниковых источников света. Но серийное производство – это не исследовательская лаборатория. Это сроки, количество и финансовые рамки. Это обширная инфраструктура, разноплановые специалисты, сложная логистика, взаимодействие с множеством поставщиков материалов, оборудования. С нуля создавать это неэффективно. А найти партнера, как я уже сказал, не получается.
– Ваше предприятие – монополист на российском рынке?
– У нас слишком маленькая ниша, чтобы так говорить. Правильно будет сказать – мы пока единственное предприятие в стране, которое пошло на то, чтобы истратить крупные средства на создание своего технологического комплекса, связанного с производством мощных полупроводниковых источников света.
– Если у вас нет крупного партнера, может, его заменит малый бизнес?
– Он может быть очень полезным. Одна из европейских фирм, с которой мы сотрудничаем, является членом технопарка, где собрано большое количество малых предприятий. Они могут очень эффективно заниматься аутсорсингом для крупных компаний, владея массой сопутствующих основному производству технологий. Но именно крупная компания обеспечивает рынок этим малым предприятиям.
Малым предприятиям в России не хватает стратегических партнеров. Стратегический партнер, он же инвестор, – это, как правило, крупная фирма, ее специалисты понимают и видят, как малое предприятие может сделать серьезный рыночный продукт для крупного производства. Это понимает только специалист – ни один банкир этого не увидит.
Но мы пока не можем назвать себя стратегическим партнером для малого бизнеса, нам еще надо, по крайней мере, построить свой – новый – завод.
– Если светодиоды потребляют электроэнергии, как вы сказали, в 5–7 раз меньше, чем обычные лампы, то их внедрение обеспечит стране экономию нескольких десятков миллиардов кубометров газа и миллионов тонн мазута в год. Государство на этом неплохо заработает. Было бы логично, чтобы оно проявило заинтересованность в строительстве.
– Пока что – и это тоже внушает оптимизм – все больший интерес к энергетическим проблемам проявляют местные администрации. В Петербурге разрабатываются механизмы стимулирования перехода на энергосберегающие источники света, в том числе финансовые. На Западе они широко известны. Так, например, правительство США в 2007 году приняло законодательный акт, направленный на замену ламп накаливания энергосберегающими источниками света, что позволит сократить энергопотребление на 8 процентов в год.
Но в нашей стране все еще срабатывает инерция производства, а у потребителя – психологический эффект кажущейся дешевизны лампочек накаливания. Но такая лампочка требует столько электричества, сколько с избытком хватило бы светодиоду, чтобы светить в течение нескольких лет. Любая инновация требует воспитания инновационного мышления как у чиновников и бизнеса, так и у населения.
Ирина Алябьева
Почему за рубежом компании, первыми выпускающие на рынок товары, сделанные по нанотехнологиям, зарабатывают миллиарды, а у нас вынуждены выпрашивать кредиты?
Об этом наш разговор с генеральным директором ЗАО «Светлана-Оптоэлектроника» Григорием ИТКИНСОНОМ.
– Ваше предприятие – одно из немногих, где сумели научную разработку превратить в бизнес-продукт и даже организовать его серийное производство. Поделитесь опытом – ведь в России наука и производство обычно существуют в параллельных мирах.
– В начале 90-х годов небольшая группа инженеров, много лет занимавшихся разработками в области опто- и микроэлектроники, задалась целью создать конкурентоспособный бизнес, используя отечественные фундаментальные и прикладные исследования в области полупроводниковых источников света. Иначе говоря, из области идей и экспериментов выйти на поле бизнеса. С самого начала и до настоящего времени мы активно сотрудничаем с такими ведущими научными центрами страны, как ФТИ им. А.Ф. Иоффе РАН и Научно-технологический центр микроэлектроники и субмикронных гетероструктур при ФТИ им. А.Ф. Иоффе РАН, – организациями, признанными мировым научным сообществом.
– У вас был сильный бизнес-план?
– Он очевиден. Мы производим новое поколение светотехнических приборов, которые позволяют в 5–7 раз уменьшить потребление электроэнергии и в 50 раз увеличить срок службы источника света. И если учесть, что на освещение тратится примерно 15 процентов всей вырабатываемой в стране электроэнергии, то, используя светотехнические изделия на основе полупроводниковых материалов, можно получить сотни миллиардов рублей экономии. Если в Петербурге осветить таким образом только объекты ЖКХ (лестничные клетки и т. п.), то экономия составит около 4 миллиардов рублей в год. Это прямой вклад нанотехнологий в экономию энергоресурсов и улучшение условий нашей жизни.
– То есть потенциально есть огромный спрос, огромные деньги, но ваше предприятие, хотя оно и вполне успешно, промышленным гигантом не назовешь. Выпускать щебенку или чугунные отливки, насколько я знаю, намного выгодней, чем наукоемкую продукцию.
– По моему глубокому убеждению, развитие высокотехнологичных отраслей экономики, создание «экономики знаний» само по себе не произойдет. Инновационная перестройка может быть обеспечена исключительно целенаправленным и экономически обоснованным перераспределением информационных, финансовых и иных ресурсов в пользу инновационных отраслей.
Наш бизнес может существовать как самостоятельный только при массовом производстве. Настоящих результатов можно достичь, когда есть серьезные научные заделы и есть крупное предприятие, которое может эти заделы довести до производства, до конечного продукта и выйти с этим продуктом на рынок. К сожалению, таких крупных предприятий, которые занимали бы достойное место в оптоэлектронике, в стране практически не осталось. Им трудно выжить, когда мировой уровень оптоэлектроники существенно выше. Нам не удалось найти в стране стратегического партнера для организации массового производства нового поколения светодиодов. Все было сделано исключительно силами наших инженеров, в тесном содружестве с питерской и московской наукой. Благодаря ее серьезной поддержке мы смогли принять участие в конкурсах, которые проводятся в рамках целевой комплексной программы Российским агентством по науке и инновациям. Участвуя в таких конкурсах, можно выиграть гранты, достаточные для выполнения серьезных амбициозных работ. При этом, что немаловажно, интеллектуальная собственность остается у исполнителя. На наш взгляд, комплексные программы РАНИ являются инструментом для решения стратегических задач по возрождению наукоемкой промышленности.
Именно выигранный в одном из конкурсов тендер дал нам возможность приступить к реализации своего замысла – к массовому производству полупроводниковых источников света. Но серийное производство – это не исследовательская лаборатория. Это сроки, количество и финансовые рамки. Это обширная инфраструктура, разноплановые специалисты, сложная логистика, взаимодействие с множеством поставщиков материалов, оборудования. С нуля создавать это неэффективно. А найти партнера, как я уже сказал, не получается.
– Ваше предприятие – монополист на российском рынке?
– У нас слишком маленькая ниша, чтобы так говорить. Правильно будет сказать – мы пока единственное предприятие в стране, которое пошло на то, чтобы истратить крупные средства на создание своего технологического комплекса, связанного с производством мощных полупроводниковых источников света.
– Если у вас нет крупного партнера, может, его заменит малый бизнес?
– Он может быть очень полезным. Одна из европейских фирм, с которой мы сотрудничаем, является членом технопарка, где собрано большое количество малых предприятий. Они могут очень эффективно заниматься аутсорсингом для крупных компаний, владея массой сопутствующих основному производству технологий. Но именно крупная компания обеспечивает рынок этим малым предприятиям.
Малым предприятиям в России не хватает стратегических партнеров. Стратегический партнер, он же инвестор, – это, как правило, крупная фирма, ее специалисты понимают и видят, как малое предприятие может сделать серьезный рыночный продукт для крупного производства. Это понимает только специалист – ни один банкир этого не увидит.
Но мы пока не можем назвать себя стратегическим партнером для малого бизнеса, нам еще надо, по крайней мере, построить свой – новый – завод.
– Если светодиоды потребляют электроэнергии, как вы сказали, в 5–7 раз меньше, чем обычные лампы, то их внедрение обеспечит стране экономию нескольких десятков миллиардов кубометров газа и миллионов тонн мазута в год. Государство на этом неплохо заработает. Было бы логично, чтобы оно проявило заинтересованность в строительстве.
– Пока что – и это тоже внушает оптимизм – все больший интерес к энергетическим проблемам проявляют местные администрации. В Петербурге разрабатываются механизмы стимулирования перехода на энергосберегающие источники света, в том числе финансовые. На Западе они широко известны. Так, например, правительство США в 2007 году приняло законодательный акт, направленный на замену ламп накаливания энергосберегающими источниками света, что позволит сократить энергопотребление на 8 процентов в год.
Но в нашей стране все еще срабатывает инерция производства, а у потребителя – психологический эффект кажущейся дешевизны лампочек накаливания. Но такая лампочка требует столько электричества, сколько с избытком хватило бы светодиоду, чтобы светить в течение нескольких лет. Любая инновация требует воспитания инновационного мышления как у чиновников и бизнеса, так и у населения.
Ирина Алябьева
